Валерий Ворона: "Цивилизация создана для музыки"

Российский скрипач и музыкальный педагог, общественный деятель, кандидат искусствоведения, профессор, заслуженный деятель искусств РФ, ректор Государственного музыкально-педагогического института имени М.М. Ипполитова-Иванова Валерий Ворона поделился в "Вестником Кавказа" впечатлениями от "Пиковой дамы", которую режиссер Дмитрий Бертман поставил в театре "Геликон опера", и рассказал о роли музыки в жизни человека, а также о работе с молодыми исполнителями.

- Когда в театре "Геликон-опера" Дмитрий Бертман поставил "Пиковую даму", вы написали рецензию, отметив, что оперное искусство делится на до Бертмана и после. Почему вы так считаете?

- Я не музыковед. Это мое личное впечатление. В истории музыки были разные вехи. Например, когда Берлиоз и Вагнер повернулись лицом к оркестру. Бертман же в этом спектакле задействовал оркестр как действующее лицо, усадив его на сцену, причем оправдано, а не ради новизны. По-другому стала восприниматься и музыка, и опера. Режиссер освободил солистов от прикованности к жесту дирижера, поставил по авансцене мониторы, которые свободно двигались и можно было видеть жесты. В ходе оркестровых номеров оркестр подсвечивался, и музыка воспринималась по-другому.

Когда за пультом стоит интересный дирижер, мне это очень нравится. В яме ведь его не видно, поэтому теряется часть его энергетики, часть его мастерства. А у Бертамана она направлена не только для музыкантов, а видна залу. В концертном исполнении и в драматургии это очень важно. Кроме того, он сделал два уровня сцены.  Актеры работают на авансцене и на втором этаже, а оркестр сидит сзади, но когда нужно, опускается вуаль, и он оказывается в тени. Это абсолютно новое восприятие всего и визуально, и музыкально, и совсем другой уровень постижения. Я действительно был восхищен этой постановкой.

Дмитрий Бертман новатор, потому и популярность у "Геликон-Оперы" очень большая. Бертман создал великолепный театр, он прекрасный организатор, и как фигура нашего времени настоящий герой.

- Можно ли назвать оперу прогрессивным театральным жанром?

- Думаю, что симфонический оркестр и опера – высшее проявление возможностей человечества и цивилизации. Симфонический оркестр – прообраз устройства идеального общества, где каждый знает свою партию, великолепно владеет ею, слышит каждого другого и может подчиниться энергии и воле дирижера. Если бы так было устроено общество, мы бы процветали.

А опере еще добавляется живой человеческий голос. Ничего богаче и интереснее, думаю, нет. Музыка –основной язык человечества. Может быть, цивилизация создана для музыки. Это космический язык, которой непознаваем до конца, поскольку только музыка может отразить внутренний космос. Слова – это конкретика, это то, что мы смогли для себя объяснить. А музыка - любое движение души, любое чутье. Она может передать, все, что существует в мире, в эфире, в космосе.

Оркестр и опера - высшее достижение, ничего лучше не придумано. Даже если будут развиваться технические средства, роботы, все равно это процесс будет выливаться в музыкально-поэтические, художественные формы, где аккумулированы все виды искусств. Музыка ведь отражает наше бытие, наше прошлое, будущее, наши мечты, философию, и такие краеугольные понятия как осмысление любви, жизни, смерти, бесконечности, вечности и так далее.

-  Вы работаете с молодыми исполнителями. Можете назвать наиболее перспективных музыкантов?

- Я сижу в жюри многих конкурсов и должен сказать, что в России действительно клондайк. Но по инструментальному уровню нас уже догнали и корейцы, и китайцы, и японцы. И на всех конкурсах 13-14-летние играют безупречно, как взрослые маститые музыканты. Другое дело, что мало личностей. До седьмого класса все вундеркинды, а потом некому играть. Чтобы сформировать личность, нужен другой подход. Это не только владение инструментом, нужен особый характер, мышление, человек должен уметь сам находить, сам исследовать, сам доходить до сути. Когда у нас методика не так была развита, каждый сам пытался в конкурентной среде интуитивно доходить до чего-то, и все были самобытные.

Сейчас, когда методика развилась очень успешного, можно научить каждого, но теперь все играют очень похоже, с одинаковым звуком, одинаково правильно, однако при этом самобытность исчезает. Этой стороне мы пытаемся уделять внимание. У нас хорошая база. Все наши исторические катаклизмы, беды, войны, голод научили люде закаляться, научиться выживать, изобретать, придумывать, выходить из любой ситуации. У наших людей более инициативное мышление, лучше развито воображение, совсем другой спектр задействован по сравнению с жителями благополучных странам.

Помню, мы 10 лет подряд приезжали на фестиваль в Швейцарию и каждый раз в одном отеле, в одном и том же месте в одно и то же время встречали человека, который сидел и пил кофе. Он рассказал как-то, что и его отец, и дед, и прадед сидели на этом месте и пили кофе. У них ничего не менялось, они ко всему привыкли, им не надо напрягаться.

Я как-то привез в Россию оркестр из одной благополучной страны, расселил музыкантов в отеле. Через пять минут один спускается и говорит: "Нет горячей воды". Я посылаю служителя отеля, он возвращается, говорит: "Есть горячая вода". Через пять минут музыкант опять: "Нет горячей воды". Мы поднялись к нему в номер и увидели, что на смесителе просто перепутаны красная и синяя кнопочки. Для нас это нормально, а для них уже вопрос нерешаемый.

- То есть потенциал у нас есть?

- Потенциал есть, но важно не потерять то, о чем мы говорили. Нужно, чтобы люди шли в педагогику. Это первое условие, без ничего дальше не может быть. Иначе мы потеряем свое преимущество, как когда-то потеряли генетику, кибернетику. Этого нельзя допустить. Будем надеяться, что выстоим, не первый раз.